Давненько нас не баловали хорошими фильмами о маньяках. Звучит банально, но супротив истины порой бессильна даже оригинальность. Высокохудожественная резня собратьев по разуму за всю свою историю не знала мастера более одаренного и одухотворенного, чем Ганнибал Лектер. И парфюмер Жан-Батист Гренуй ему не конкурент — не столь утончен, зараза. Чересчур одержим, экстраординарно подчинен страстям и, что хуже всего, подвержен разочарованиям. Жизнь для такого индивида — непосильная ноша и сплошное страдание. Но пока ганнибал-каннибал прикидывается монументальным изваянием с одним культовым фильмом и двумя похуже, а впереди роет копытом землю его омоложенная итерация, зрителю вполне сгодится товарищ с размытыми понятиями о добре и зле — без стыда, совести и собственного запаха. Не будем растекаться мыслию по древу и живописать невероятную сложность переноса первоисточника на большой экран. Все и без того знают, что экранизировать Зюскинда — не самая банальная задачка. К тому же с ней режиссер справился вполне успешно — благо, современному кинематографическому багажу вполне по силам проиллюстрировать запах и создать образное впечатление оного посредством череды насыщенных и пронзительных движущихся картинок. Означенные сцены — этакое топливо фильма — не только задорно и умеючи играют со зрительским воображением, но и подпитывают атмосферу «Парфюмера». За них — челом бьем.
Что до самой истории мосье Гренуя, то она в достаточной мере интересна и увлекательна; в ней нашлось место даже для щекочущей ноздри чертовщинки (подобную инфернальность, впрочем, практикует и Сам Лектер). Правда, повествовательная техника картины проигрывает в сравнении с техникой визуализационной — время от времени для дальнейшего продвижения сюжету требуется голосозакадровый костыль, которого, ей-богу, уж лучше бы не было. И хотя середина фильма заставляет задуматься о природе органичной совместимости гения и злодейства, концовка — грубая и прямолинейная как советская торговля — губит все впечатление.
Вот тогда-то и понимаешь, что страсти главного героя никогда не были твоими. Что желание завоевать всеобщую любовь и неизбежное разочарование из-за недостижимости желаемого никак не желает восприниматься как личная трагедия. Ведь чтобы разглядеть скотскую природу «человека разумного», некоторым достаточно всмотреться в окружающих попристальней, тогда как Гриную пришлось загубить для этого изрядное количество девушек, взойти на эшафот и устроить оргию космических масштабов. Впрочем, путь убийца-нюхач прошел оригинальный, с этим не поспоришь.
Несомненно, основной аудиторией «Парфюмера» окажутся люди, досконально знакомые с первоисточником. Уж им-то все «размышления о» — до лампочки имени Ульянова-Ленина. Главное, чтобы суть была передана правильно. И поскольку передасничали люди одаренные и мастеровитые, с сутью проблем не наблюдается. На месте, никуда не делась.
Хотя жаль, искренне жаль, что «Парфюмер» оказался для Тыквера слишком уж священной коровой. И если принюхаться к целлулоиду, то выяснится, что пахнет он Зюскиндом, а не Тыквером. Но хорошо это или плохо — решение строго индивидуального характера.
